Армен Бугаян & Dzakkura Nomi. Из книги перемен.

Два художника избрали предметом визуального комментария китайскую классическую "Книгу перемен" /"Чжоу и" или "И цзин" - в точном переводе - "Канон перемен"/. 

Почти совпадающие по размеру и формату графические свитки выявляют встречно направленные /с Запада на Восток и с Востока на Запад/ пути к "И цзин у", в магических глубинах которого могло бы состояться пересечение, если бы не свойство "Канона перемен" порождать пространства с различным числом измерений. 

Армен Бугаян, идущий с Запада, погружается вглубь китайской космогонии, переводя линейные знаки /символом всех изначальных бинарных оппозиций в "И цзине" служит линия - непрерывная и прерванная/ в драматическое взаимодействие черного и белого на плоскости. Первая его дешифровка строго геометрична, позднее она разрастается в орнамент, похоже - ближневосточный. Но орнамент, приближающий художника к дому, к истокам, сохраняет подвластность китайской нумерологии в каждом своем фрагменте. 

Свитки Бугаяна не нуждаются в обрамлении, они склонны входить в архитектуру, становиться фризом, пилястром, срастаться со стеной. Его художественную практику можно представить как единый жизненный процесс чтения-дешифрров- ки-комментария-зашифровки", в котором исходные линии гексаграмм могут вычитываться из любой поверхности предметного мира, а конечные результаты - орнаментальные плоскости возвращаться, впечатываясь в новую реальную поверхность. 

Оба автора не склонны отвечать на теоретические вопросы, не относящиеся впрямую к проблемам группировки гексаграмм и выбора между Фу-си и Вэн-ваном.

Но сами мы должны ответить хотя бы на один вопрос: почему мы сейчас это экспонируем?

Попробуем ответить на него в шести фразах: 

1.Это не имеет отношения к симуляционным парадигмам.
2.Это не имеет отношения к жестам, направленным в социум.
3.Это не имеет отношения к стратегиям арт-рынка.
4.Это следы экзистенции.
5.Это встреча Востока и Запада.
6.Это встреча объективного текста Канона с текстами художников-читателей.
Если принять фразы с отрицанием "не" за разорванную черту, а фразы без него - за целую, мы получим гексаграмму Тай /Расцвет/. Малое отходит, великое приходит. Счастье, развитие... дальнейший комментарий читайте в "Книге перемен" 

Идущий с Востока Дзаккура Номи не заглядывает в бездны дешифровок и минует возможности, стоящие за каждой чертой. Он смотрит на гексаграмму через исходные ряды понятий-триграмм и выстраивает по аналогу параллельную систему знаков. Объектом-символом становиться для него "плод познания" - плод граната, прихватывая "Канон перемен" в качестве словаря, он двигается дальше, на Запад. 

В разработке графического символа Дзаккура исходит из оппозиции замкнутого, камнеподобного объема и внутренней пустоты, полости, начиненной тьмой /иероглиф "камень" участвует в написании граната/. Абрис плода сохраняет природные неровности в противовес кругу, квадрату, многограннику - возможным его схемам и проекциям. Объем порождает тень на поверхности бумажного листа и сам обращается в поверхность - прерванную сухую оболочку. Зерна уплотняются в многогранник и рассыпаются за пределы контура. Состав зерна - водянистый кристалл с твердой сердцевиной. 

По отношению к "Книге перемен" эта графическая трактовка "плода познания" наиболее соотносима с ее растительной и фаллической космогонией. Если Бугаян переводит знаки "И цзина" из одного измерения в плоскость листа, бесконечно ее утверждая и разрабатывая, то у Дзаккуры встреча линии с понятиями, порожденными трехмерностью обращает сам лист в материальный объект, что подчеркивается и разработкой его фактуры, и обрывами изображений на краях, и авторской просьбой экспонировать свитки в отрыве от стены. 

Похоже, что опыт движения на Запад разрешается возвращением домой. Тончайшие вибрации тональностей, изображений и понятий не обнаруживают иллюзорных глубин листа, но лишь выявляют материю белой пустоты, уподобляющуюся белому песку в саду камней.